- Не хочу! мне давит! сними! - я дергаю шнурки-завязки плаща, украшенного снежинками из мишуры.
- Потерпи немного. Если хочешь быть красивой снежинкой, то плащик нужно оставить. Давай чуть ослабим... -
твои руки порхают перед моим лицом, без лака на коротко стриженных ногтях, сухие, в мелких ранках и свежих царапинках от иголки. До сих пор отчетливо помню их. Даже сейчас, 20 лет спустя.
- Мне не нравится такая корона! Я хочу настоящую, как у принцессы. Некрасивая! Щекочет за ушами!
- Ну давай я оберну ее белой мишурой, а не синей... Будет как у настоящей принцессы. Да? - ты снимаешь с меня игрушечную корону
- И кудри хочу, и волосы распущенные, и губы накрасить...
Ты улыбаешься и киваешь головой.
Мы идем по городу, ты держишь меня за руку. Я доедаю мороженое, обводя взглядом витрины магазинов.
- Вот такие туфли хочу! Ты же мне купишь, мамулечка?
- Куплю. Зарплату получу и куплю.
- Ммм... это долго. А сейчас не купишь? - я слизываю подтекающее мороженое. Заискивающе смотрю наверх, на тебя, щурясь от яркого солнца.
Ты опускаешься на корточки, придержавая легкое синее шифоновое платье, виновато улыбаешься.
- Нет, Машенька, сейчас не получится...
- Жалкоооо... - тяну я. - Ну ты же не забудешь? Не обманешь? Ты же мне их обязательно купишь? Да? Ты же меня любишь?
- Ни за что не забуду!
Ковыряю вилкой в тарелке с макаронами с сыром. Ты бегаешь по дому, торопишься.
- Маш, ну давай быстрее. Кушай и собирайся!
- Не хочу...
- Кушать не хочешь?
- У Маринки ночевать не хочу... У нее котами пахнет.
Ты садишься рядом на стул. Я вижу, что ты тоже грустишь, ты не хочешь выходить в ночную смену, ты не хочешь отправлять меня ночевать к соседям.
- Машенька, ну мне же на работу нужно. Ты еще маленькая одна дома оставаться. Бабушка Марины сказала, что пирожков Вам настряпает... Ты завтра со школы придешь, а я тебе вкусностей разных накуплю, все-все, что ты любишь!
Ты смотришь на меня, и я впервые замечаю самые первые морщинки вокруг твоих глаз, необыкновенных, болотно-зеленых с родинкой прям на радужной оболочке.
- Мам, ну мааамааа! - я стесняюсь, вырываюсь, отворачиваюсь... - Ну не целуй меня, все же смотрят.
А ты светишься. Ты радуешься, ты гордишься мной. Я передаю тебе приз за участие и победу в олимпиаде, усаживаюсь на место. Ты откладываешь цветы и подарки на свободный стул, приобнимаешь меня. Я, слегка пошевелив плечом, силюсь скинуть твою руку. Ты чуть наклоняешься и шепчешь еле слышно:
- Машенька, ты такая молодец! Самая умная! Я так горжусь тобой!
- Подумаешь... - я все-таки скинула твою руку. Ведь я уже взрослая.
- Мам, есть что покушать? - я вихрем залетаю на кухню. Мы с Ленкой через час на каток идем. Где мои коньки?
- Плов будешь? Коньки на антресолях.
- ООО.. какие чудесные новые туфельки... Мам, а каблук не сильно высокий для тебя?
Ты выходишь из кухни, смеешься, вытирая руки.
- Нет не сильно. Нравятся? Удобные же?
Я верчусь перед зеркалом.
- Мне как раз. Ух и классные же они. Дашь поносить?
- Конечно дам! - ты хохочешь. - Коньки нашла? Пошли кушать...
Я встаю с операционного стола. Широким бинтом перемотанная грудь не болит, местный наркоз еще не отошел. Но мне плохо, во рту какая-то вязка слюна, мне холодно, ноги не слушаются, голова кружится. Медсестра хочет помочь одеться.
- А можно маму позвать? Она в коридоре...
Пытаюсь сама дрожащими руками надеть блузку. В голову гул. Вижу как медсестра возвращается с тобой. Ты бледная, очень бледная. И худая. Я раньше не замечала насколько ты худая, почти прозрачная. В руках пакет, который ты протягиваешь врачу, что выходит из операционной.
- Это Вам, спасибо Вам большое, за мою девочку...
- Да право не стоило... - статный грузин (или армянин) тем не менее принимает пакет, бросает внутрь оценивающий взгляд. - Все хорошо прошло, все три фиброаденомы удалили. Шовчики сделал маленькие, никто даже не заметит.
- Спасибо, спасибо Вам! от все души спасибо! - бледная и дрожащая, мама негнущимися руками, сухими, с ненакрашенными ногтями, коротко стриженными, с вздувшимися венами, помогает застегнуть пуговицы...
- Может эту?
- Не знаааю... - я устала, мне тяжело, живот уже большой, спина постоянно ноет. И если честно я прокляла уже этот поход по магазинам, который сама же и организовала.
- Ну что случилось? Ты устала? - характерным движением поправляешь волосы и виновато улыбаешься, морщинок вокруг глаз становится все больше.
- Нет. - Мне стыдно признаться. Стыдно плакаться, раскисать, показаться слабой. - Просто... Ну не знаю. У меня вон пятна пигментные вылезли... На щеке! Я теперь вечно как урод ходить буду! А мне еще месяц ждать... Вдруг еще вылезут?
- Ты самая красивая, самая-самая... Я тобой горжусь. Ты молодец! Совсем чуть-чуть - и малыш появится. А потом и пятнышки пройдут.
- Ну не знаааааю... - недоверчиво смотрю на нее. - Не обманываешь?
- Ты самая-самая красивая, честно! - мама обнимает меня своими крепкими, теплыми руками.
- Мне кажется он опИсался - мама светится. Она сияет. - Давай его переоденем. Маша, какой же он красивый! Он невероятный. Такой маленький, такой сладкий. Он будет самым-самым любимым мальчиком. Видишь, какой у тебя сынок получился? Да-да, это все ты, заботилась и нем, носила его, оберегала...
Я несу из комнаты сухие ползунки. Беру сына на руки, начинаю раздевать. Малыш что-то мяукает и внимательно смотрит на меня серо-голубыми глазами с крохотной родинкой на радужной оболочке
Сегодня, у моей мамы день рождения! Самой лучшей, самой любимой, самой красивой! Я безмерно счастлива, что она есть у меня. Я горжусь ей, сильной, умной, заботливой, нежной! Я прошу прощения за каждое обидное слово, за непонимание, мелкое вранье, какие-то глупые обиды. Я люблю и ценю ее.
И мама, целуй меня чаще!