День Победы /

Юрий Поляков.

Она не выдержала и смеется,
В его плечо шутливо упершись.
…Он через месяц станет добровольцем,
Его подхватит фронтовая жизнь.

Нахмурясь, чтобы не расхохотаться,
Он купчик обвенчавшийся. Точь-в-точь!
…Ей голодать, известий дожидаться,
Мечтать о нем, работать день и ночь.

Своей забаве безмятежно рады,
Они не могут заглянуть вперед.
…Он не вернется из-под Сталинграда.
Она в эвакуации умрет.

А если б знали, что судьба им прочит,
На что войною каждый обречен? !
…Она так заразительно хохочет,
Через мгновенье засмеется он.

Светлана Одинокая

Фотография вложена в старую книжку
И забыта среди пожелтевших страниц.
Невысокий, в шинели, какой-то парнишка,
Улыбаясь, глядит из-под длинных ресниц.

Карандашная надпись: «Зима, сорок третий»,
И, чуть ниже, другая: «Погиб как герой»…
Сколько их – безымянных героев – на свете,
Сколько их никогда не вернулось домой!..

Им бы жить без забот, и дружить, и влюбляться,
Только вдруг в летний день объявили войну.
И они, взяв винтовки, в свои восемнадцать,
Шли на фронт – погибать, защищая страну…

Сколько судеб не сложено, песен не спето,
Сколько жен, матерей оставалось без сна…
Так зачем же, зачем в это страшное лето
Вдруг на нашей земле появилась война?!

Из учебника вновь оживает картинка,
Раздвигая границы событий и дат.
Словно в память о прошлом, со старого снимка
Улыбаясь, глядит незнакомый солдат.

Он – герой. Это значит, что он не сдавался,
Это значит, ни шагу не сделал назад.
Может быть, он в окопе один оставался,
Прикрывая собой отступавший отряд,

Может, в грохоте хриплом немецких орудий
Батальон за собою в атаку повел…
Только он не вернулся, как многие люди –
Те, кто с этих боев никогда не пришел.

Пусть нам дорого слишком досталась свобода,
Тем ценнее она для живущих сейчас.
И листок пожелтевший – забытое фото –
Будто памятник всем, кто сражался за нас.

Они отдали жизни, чтоб мир продолжался,
Наступала весна, было пение птиц,
Чтоб мальчишка другой в объектив улыбался
И смущенно глядел из-под длинных ресниц.

Подснежники
Ольга Фокина
Рос мальчишка далеко не неженкой,
Матери, отца совсем не помнил,
Помнил он пожары, толпы беженцев,
Мертвецов, которых не хоронят,
Виселицу помнил там, на площади.
При нужде умел, хоть и не вор был,
Из-под носа утащить у лошади
Ячменем наполненную торбу
И машину, бешено летящую,
Мог догнать и намертво вцепиться
В жесткий борт, чтоб привезти на кашицу
Под рубашкой пригоршню пшеницы.
Рос мальчишка далеко не неженкой,
С малолетства зная лишь потери.
Не терпел ни нытиков, ни вежливых,
В доброе добро совсем не верил.
И не шутки ради, а сознательно
Жег себя, упрямо стиснув зубы.
Он и солнце делал истязательным,
Наводя на кожу через лупу.
Знал, как все дружки его вихрастые,
Изрезаясь в кровь осколком банки -
Будут пятки осенью распластаны
Льдом куда больнее, чем стеклянкою.
Приходил в порезах и царапинах,
Плакала над ним, склоняясь, бабка,
А мальчишка только зябко вздрагивал,
В камешек сжимался, но не плакал.
Рос мальчишка далеко не неженкой,
Но чего не встретишь в царстве сонном!
И приснились раз ему подснежники,
Синие бубенчики со звоном.
Будто бы бежал он к ним сугробами,
Силою неведомой влекомый,
Листьями какими-то особыми,
Запахом до радости знакомым!
Словно издеваясь над мальчишкой,
Бил, царапал, жег его шиповник
И в лицо плевали сосны шишками,
Будто бы мальчишка был разбойником.
И на снег упал он обессиленный,
Не способный больше к обороне,
А подснежник с глазоньками синими,
Словно, как живой, мальчишку понял.
Стебельком качая над сугробами,
Сам пришел к мальчишке близко-близко
С листьями, как руки папы, добрыми,
С голосом забытым, материнским:
"Милый, твои ножки не устали ли:
Сыт ли ты? Твои рубашки чисты ли?"
"Мама!" - И подснежники растаяли.
"Папа!" - Ни бубенчиков, ни листьев.
Только ветер где-то хлопнул ставней,
Только бабка охнула тревожно.
С той поры и вовсе дома стало
Удержать мальчишку невозможно.
Следом за апрельскими ветрами
Убегал за город в одиночку.
Снег в лесу раскапывал руками,
Каждую обшаривая кочку.
Он искал подснежники, конечно,
Синие бубенчики со звоном,
Чтобы пережить любовь и нежность
Наяву, как в дивном царстве сонном.
Солнце все сильнее припекало,
Ручейки текли из-под ладони,
А когда и снега не осталось,
Нет таких цветов - мальчишка понял.
Жизнь мальчишке показалась горше,
И себя мальчишке стало жальче.
Слезы покатились, как горошины,
На мальчишкин хлеб - сосновый пальчик.
Все, он больше чудесам не верит!
Он уйдет из сладостного плена!
Слишком велика его потеря,
Чтобы можно ей найти замену!
Только все ж, на солнечной опушке
Он, вздохнув, набрал цветов букетик,
Чтобы дома спрятать под подушку
Голубые, простенькие эти.
Горсть цветов, наверно, безымянных
Он сорвал бездумно и небрежно.
Ни к чему мальчишке имена их,
Не под снегом, значит не подснежники,
Значит не звенят они, не пахнут,
Листьями мальчишку не поманят...
Он не знал, как дружно дома ахнут,
На него, расстроенного, глядя.
Он не знал, что дома, как шальные,
Прямо к потолку его подбросят,
Что ему простят все-все вины его,
Где он был, что делал он, не спросят.
"Наш любимый, добрый, наш упрямый!" -
Две шинели брошены на стуле.
Руки папы, губы, голос мамы...
Кончилась война! Они вернулись!
И у этой неизбывной ласки
Быть в долгу мальчишка не захочет,
Он подаст цветы не без опаски:
"Господи, подснежники!
Сыночек..."

Людмила Калязина
Праздник сегодня - Девятое мая

Праздник сегодня – Девятое мая.
Курит в подъезде соседский пацан.
Отчим, видать, хорошо отмечает.
Да и когда он бывает не пьян?..

Курит под лестницей битый волчонок
Лет, ну от силы пускай, десяти.
Я его за руку: – «Слушай, ребёнок,
Ты это брось». Огрызнулся: – «Пусти!»

Сплюнул, закашлялся, будто бы птаха
По полу раненым бьётся крылом…
– «Тётя, да ты… Не пошла бы ты на х..!»
Я ему: – «Всё-таки брось и пойдём».

И у него забрала сигарету.
Вновь матюгнулся. Но это не в счёт.
Я из подъезда вела его к свету.
Я в это верила… вроде…ещё…

Сели на лавочку – он и заплакал,
В грязных ладошках лицо схоронив.
И сквозь рыданья мне слышалось: – «Папа…
Если бы папа был жив…»

Вновь за Победу в разбитой квартире
Отчим поднимет бывалый стакан.
Выпьет за мир – и не вспомнит о мире.
Том, что в душе потерял мальчуган.

День Победы от Семена Слепакова
Герой - орденоносец, Трофимов Пал Егорыч с волнением собирается на праздничный парад.
Движением привычным застёгивает китель, слегка ссутулив плечи под тяжестью наград.
Берёт трофейный Вальтер, добытый в сорок пятом и от воспоминаний взор туманится слегка.

Выходит он пораньше, он опоздать не может, ведь он один остался из своего полка.
Выходит он пораньше, он опоздать не может, ведь он один остался из своего полка.

Единственный сын мэра, Серёжа Кривопалов, на чёрном Porshe Cayen-е летит на красный свет.
С ночного Авто-пати, под оксибутератом, без прав, без документов, 17 юных лет.
А рядом на сидение - путана Ангелина спидометр закрыла беспокойной головой.

И Кривопалов - младший, не глядя на дорогу вдавил акселератор напрягшейся ногой.
И младший Кривопалов, не глядя на дорогу вдавил акселератор беспечною ногой.

Старик - орденоносец, Трофимов Пал Егорыч стоит на светофоре и волнуется слегка.
Он не идёт на красный, он рисковать не может, ведь он один остался из своего полка.
А Porshe Cayene стрелою проносится по встречке, путана Ангелина наращивает темп,

И Кривопалов - младший, не глядя на дорогу, глотает запрещённый в стране медикамент.
И Кривопалов - младший, не глядя на дорогу, глотает запрещённый в стране медикамент.

И вот он загорелся, зелёный человечек, старик как по Берлину, по зебре зашагал,
Как вдруг прибором чутким для усиленья слуха мотора рёв звериный внезапно услыхал.
Другой старик бы точно окаменел от страха и кончилась бы песня про другого старика,
Но тут особый случай, Трофимов Пал Егорыч не зря один остался из своего полка!
Блеснул трофейный Вальтер в руке у ветерана, легко пронзили пули тугую плоть колёс,

И как не раз бывало в далёком сорок третьем, немецкая машина скатилась под откос.
И как не раз бывало в далёком сорок третьем, немецкая машина скатилась под откос.

Единственный сын мэра томится за решёткой, путана Ангелина едет к детям в Абакан,
А на параде гордо шагает Пал Егорыч, единственный шагает из своего полка.
А на параде гордо шагает Пал Егорыч, единственный шагает из своего полка.